Пензячка Нина Ломонина в своей квартире бережно хранит диски с видео-записью, сделанной 23 года назад. Тогда в Пензу приехала съемочная группа из Германии для записи большого интервью с бывшим узником нацистских лагерей Израилем Гуревичем.
Три диска, три часа воспоминаний…. Игоря Гурова. Это другое имя, которое появилось у Израиля Исааковича 7-го июля 1941-го года.
«Когда я вынужден был перекреститься в Гурова Игоря Ивановича. И вот это имя Игорь, когда я вернулся домой, мама сказала: «Мы будем теперь тебя так и звать, потому что тебе это имя спасло жизнь», — рассказал Ветеран Великой Отечественной войны Израиль Гуревич.
Израиль Гуревич родился в Пензе в декабре 1921-го года. По окончании школы поступил в московский ГИТИС, но учиться там ему довелось всего 4 дня. По срочному призыву попал в армию. А уже первый бой с немцами принял 30 июня 1941 года. Через несколько дней, будучи раненым в обе ноги, оказался в плену.
«Я закопал комсомольский билет свой и, постольку-поскольку у меня на руке были наколки И-И-Г, я решил стать русским, Игорем Ивановичем Гуровым, и так как я Москву хорошо знал, я стал называться москвичом. Нас зарегистрировали и выдали нам жетоны металлические, на которых было написано «Шталаг-318, № 4266». Вот таким я был», — вспоминает Израиль Гуревич.
Осенью 41-го военнопленного «номер 4266» перевели в концлагерь Гросс-Розен. Сейчас это территория Польши.
«Голод был страшный. Но, как говорят, я — счастливый человек. Мне опять повезло. Старшина барака, в который нас привели, был Ганс Распотник, в прошлом — артист. Ну и он ко мне отнесся очень мило и решил помочь мне: сунул мне свою тарелку недоеденной баланды. Я ее не доел, я подошел к ведру, вылил, помыл эту тарелку и принес ему на стол. Он говорит: «Ты что, неголодный?». Я говорю: «Я голодный, но объедки с барского стола не ем». И вот эти 4 месяца он меня спасал. Он мне давал полностью две порции еды», — отметил Израиль Гуревич.
По воспоминаниям заключенного, концлагерь был обнесен оградой из колючей проволоки, которая находилась под напряжением в 220 вольт. За пределами лагеря, на каменном карьере, где работали узники, всегда стояла многочисленная, вооруженная охрана. За малейшие провинности следовали строгие наказания — вплоть до лишения жизни.
«Парня одного на глазах у нас перегнали, повесили за то, что он что-то такое там при выходе из лагеря пытался где-то там проскочить, куда-то побежать, не помню. Публично. Выстраивали весь лагерь, объявляли приговор и его вешали», — сказал Израиль Гуревич.
Вместе с «Игорем Гуровым» в концлагерь попали две с половиной тысячи человек — русские, чехи, поляки. Через 4 месяца в живых остались всего 70.
«Создали барак, «ревир» они его назвали. Это типа больницы или как там, не знаю, куда помещали доходяг, которые с голода и с холода превращались в скелеты. И вот их потом уничтожили отравой стрихнином. Причем делалось это как — давали человеку выпить, выводили на улицу и головой клали на снег. Он моментально умирал. Второго поили, выводили и клали его головой в ноги, ногами в голову, чтоб по парам лежали. И вот так за ночь там человек 100-150 даже иногда умертвили. Утром, когда приходили на проверку, он не ходил туда считать. Он открывал окно и из окна считал, сколько там лежит», — вспоминает Израиль Гуревич.
В концлагере пробыл до февраля 45-го — того времени, когда наши войска вошли в Польшу и начали освобождать узников. Но на свободе оказался не сразу — в числе пятерых, оставшихся в живых в Гросс-Розене, его вновь перевели в лагерь для военнопленных.
«Третьего мая он построил весь лагерь и объявил: «Гитлер капут, Берлин пал, кто живет на незанятой территории, может идти домой. Остальные подождите, скоро всех освободят». Один поляк даже от разрыва сердце умер после этого», — рассказал Израиль Гуревич.
А еще через 4 дня пришло известие, которого вся страна ждала долгих 4 года.
«А утром 9-го услышали, как наши войска шли на Прагу, побежали к ним, попросили нас взять. Нам сказали: война кончилась, идите отдыхайте, никуда не пойдете», — отметил Израиль Гуревич.
После 9-го мая 45-го года «Игорь Гуров» стал Гуревичем. Он оказался в запасном полку 5-й гвардейской армии, где ему задавали только один вопрос: как ты выжил? На него бывший узник всегда отвечал одинаково.
«Чудо. Я говорю, мне повезло», — сказал Израиль Гуревич.
Но и после Победы Израиль Гуревич вернулся домой не сразу. В 5-й Гвардейской армии он организовал ансамбль песни и пляски. С концертами выступали в Праге и Австрии, пели перед маршалом Коневым. Выступления продолжали до тех пор, пока за Гуревичем не пришел СМЕРШ. Как известно из истории, пленных для страны не было — только изменники Родины. В Австрии же его судил военный трибунал.
«И мне объявляют: 15 лет каторжных работ с последующими правами на 5 лет, без конфискации имущества в связи с отсутствием такого. Обвинение — избиение советских военнопленных, выслуга перед фашистами, занимание должностей, что я полностью перешел на службу к немецким фашистам», — сказал Израиль Гуревич.
Осужденного отправили на шахты в Воркуту. Стране, которая после войны начала восстанавливать разрушенное хозяйство, нужен был уголь. А родственники продолжали находиться в неведении о судьбе солдата, считая его пропавшим без вести.
«В этом лагере сидели и уголовники, и политические, и такие же, как я, бывшие военнопленные. Там были и высланные крымские татары, и немцы высланные, но как вольнонаемные, они не были заключенными, они как поселенцами жили», — сказал Израиль Гуревич.
В Воркуте Игорь Гуревич освоил несколько шахтерских специальностей, а еще научился играть на аккордеоне. Это и уберегло его от беспредела лагерного уголовного элемента. Освободился только в 56-м. По возвращении в Пензу устроился работать на мебельный комбинат. Женился. Супруга твердо верила в его невиновность и начала переписку по реабилитации мужа. Но злая слава репрессированного тянулась длинным шлейфом. Гуревича выгнали с работы, исключили из строительного института и отобрали квартиру. Семья вела долгий поиск свидетелей военного времени, судьба которых разбросала по всей стране. Реабилитировали Израиля Исааковича лишь в 63-м и полностью восстановили во всех правах, в том числе стали считать участником Великой Отечественной войны.
«Я всю жизнь прожил в таком «стиле», что Слава Богу, что так. Могло быть и хуже. Каждый свой день я считал прожитым и был доволен, что я жив и что все нормально», — добавил Израиль Гуревич.
После этого интервью в семью Гуревич пришло письмо за подписью известного на весь мир режиссера Стивена Спилберга. В нем — благодарность за подробные, тяжелые воспоминания военного времени и сообщение о том, что его рассказ составит часть полной цифровой библиотеки воспоминаний и будет сохранено для потомков.
«Я и сейчас готова заплакать, потому что, что в этих дисках рассказано Игорем Исааковичем, без слез просто нельзя ни смотреть, ни слушать. Этот ужас, который наши отцы и дети выдержали для того, чтобы все-таки одержать Победу», — отметила друг семьи Гуревич Нина Ломонина.
Израиля Гуревича и его семьи уже нет в этой жизни. Но память о нем сохранила наша землячка Нина Ломонина, которая долгое время была другом этой семьи. 50 тысяч интервью, а это 200 тысяч часов записи, сделанной в 57-ми странах мира на 32-х языках, переданы в израильский музей Холокоста. В нем есть и 3 часа воспоминаний уроженца Пензы, ветерана Великой Отечественной войны Израиля Исааковича Гуревич.
